СУД ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА
РЕШЕНИЕ
от 27 апреля 2021 г. N СЕ-1-2/5-21-КС
Коллегия Суда Евразийского экономического союза в составе:
председательствующего судьи-докладчика Колоса Д.Г.,
судей Ажибраимовой А.М., Айриян Э.В., Баишева Ж.Н., Нешатаевой Т.Н.,
при секретаре судебного заседания Пирожкине А.А.,
с участием:
представителя общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" Курочкина К.Л.,
представителей Евразийской экономической комиссии Авдеева А.Д., Бричевой Е.Н., Дорошкевича В.А., Наумова А.А.,
рассмотрев в открытом судебном заседании заявление общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" о признании бездействия Евразийской экономической комиссии не соответствующим международным договорам в рамках Евразийского экономического союза и нарушающим права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности,
установила:
1. Обстоятельства дела
18 ноября 2020 года общество с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" (далее - ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", истец) обратилось в Евразийскую экономическую комиссию (далее - Комиссия, ответчик) с просьбой обеспечить соблюдение и применение в Российской Федерации норм права Евразийского экономического союза (далее - Союз), регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей. В обоснование своей позиции истец указал, что суды Российской Федерации отказали ему как таможенному представителю в регрессном взыскании с декларанта сумм таможенных платежей, уплаченных во исполнение солидарной обязанности, что, по его мнению, создает возможность освобождения декларантов от солидарной обязанности в сфере таможенного дела и поощряет их уклонение от уплаты таможенных платежей.
В ответе от 21 декабря 2020 года Комиссия отказала ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в совершении требуемых от нее действий, поскольку вопросы, связанные с правом таможенного представителя на регрессное взыскание с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей, не регламентированы правом Союза в сфере таможенного регулирования. Комиссия также отметила, что в соответствии с Таможенным кодексом Евразийского экономического союза, являющимся приложением N 1 к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза от 11 апреля 2017 года, вступившим в силу с 1 января 2018 года (далее - ТК ЕАЭС), отношения таможенного представителя с декларантом строятся на договорной основе, в связи с чем урегулирование их взаимных претензий и требование компенсаций должно осуществляться в рамках гражданских правоотношений.
2. Процедура в Суде
22 февраля 2021 года в Суд Евразийского экономического союза (далее - Суд) поступило заявление ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", в котором истец просит признать бездействие Комиссии, выразившееся в отказе в обеспечении соблюдения и применения в Российской Федерации прямых норм права Союза в сфере таможенного регулирования, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей, не соответствующим международным договорам в рамках Союза и нарушающим права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Постановлением Коллегии Суда от 1 марта 2021 года заявление ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" принято к производству.
При подготовке дела к судебному разбирательству Судом на основании пункта 55 Статута Суда Евразийского экономического союза, являющегося приложением N 2 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Статут Суда), и пункта 2 статьи 39 Регламента Суда Евразийского экономического союза, утвержденного Решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года N 101 (далее - Регламент Суда), направлены запросы в Комиссию о предоставлении имеющихся у нее подготовительных материалов, относящихся к процессу обсуждения статей 50, 51, 55, 401, 405 проекта ТК ЕАЭС, а также в уполномоченные органы и организации государств - членов Союза.
На запросы Суда поступили ответы от:
государственных органов государств-членов: Конституционного Суда Республики Армения, Конституционного Суда Республики Беларусь, Конституционного Совета Республики Казахстан, Конституционной палаты Верховного суда Кыргызской Республики, Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Республики Беларусь, Верховного Суда Республики Казахстан, Комитета государственных доходов при Правительстве Республики Армения, Государственного таможенного комитета Республики Беларусь, Государственной таможенной службы при Правительстве Кыргызской Республики, Федеральной таможенной службы Российской Федерации;
организаций государств-членов, в том числе учреждений образования: Ассоциации таможенных представителей (Республика Беларусь), Государственного института повышения квалификации и переподготовки кадров таможенных органов Республики Беларусь, Евразийского университета имени Л.Н. Гумилева (Республика Казахстан), Института законодательства и правовой информации Республики Казахстан, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Казанского (Приволжского) федерального университета, Казахстанской ассоциации таможенных брокеров, Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" (Российская Федерация), Национального центра законодательства и правовых исследований Республики Беларусь, Саратовской государственной юридической академии.
Также Комиссией по запросу Суда представлены подготовительные материалы, относящиеся к процессу обсуждения статей 50, 51, 55, 401, 405 проекта ТК ЕАЭС.
3. Доводы истца
В своем обращении от 18 ноября 2020 года в Комиссию истец просил принять меры, направленные на обеспечение соблюдения и применения в Российской Федерации прямых норм права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов. Комиссия в своем ответе от 21 декабря 2020 года N 18-754 указала, что в направленном обращении нарушения норм права Союза не усматривается.
Как следует из заявления истца и приложенных к нему документов, ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", выступая в качестве таможенного представителя, на основании договора на оказание услуг таможенного представителя от 31 марта 2015 года произвело в 2016 году декларирование товара, ввозимого на таможенную территорию Союза декларантом - обществом с ограниченной ответственностью "ДжиИ Рус" (далее - ООО "ДжиИ Рус", декларант). При декларировании истцом был указан классификационный код товара, который решением Новороссийской таможни, принятым по результатам проведенной камеральной таможенной проверки, был изменен. Вследствие этого ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в рамках исполнения солидарной с ООО "ДжиИ Рус" обязанности уплачены дополнительно начисленные суммы таможенных платежей и пени, которые не были компенсированы ему декларантом.
Таким образом, по мнению истца, в Российской Федерации не была обеспечена реализация норм пункта 2 статьи 12, пункта 4 статьи 16, пункта 1 статьи 75, статьи 79 международного договора в рамках Союза - Таможенного кодекса Таможенного союза (Договор о Таможенном кодексе таможенного союза принят Решением Межгосударственного Совета Евразийского экономического сообщества от 27 ноября 2009 года N 17, действовал до 1 января 2018 года, далее - ТК ТС), а также аналогичных норм статьи 50, пункта 1 статьи 51, пункта 3 статьи 55, пунктов 1 и 2 статьи 401, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС, устанавливающих солидарную обязанность декларанта и таможенного представителя по уплате дополнительно начисленных таможенным органом сумм таможенных платежей за иностранные товары, ввезенные декларантом на таможенную территорию Союза, что повлекло нарушение прав и законных интересов ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг".
Как указывает истец, согласно нормам ТК ТС, действовавшего в период ввоза товаров, обязанность по уплате таможенных платежей возлагалась на декларанта как инициатора перемещения товаров через таможенную границу. Вместе с тем наличие презюмируемой солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта, имеющей публично-правовой характер, означает, что требования таможенного органа об уплате таможенных платежей, в том числе при их доначислении, направляются одновременно декларанту и таможенному представителю. Если декларант не уплачивает суммы таких платежей в срок, то обязанность по их уплате возлагается на таможенного представителя под угрозой исключения последнего из реестра таможенных представителей.
При этом уплаченные таможенным представителем таможенные платежи являются обязательными платежами публично-правового характера, а их размер не может быть поставлен в зависимость от условий договора между декларантом и таможенным представителем.
В ходе судебного заседания истцом представлены письменные пояснения, в которых дополнительно отмечается наличие компетенции Комиссии на совершение требуемых от нее действий, предусмотренных пунктами 7, 8, 13 Положения о Евразийской экономической комиссии, являющегося приложением N 1 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Положение о Комиссии). По мнению ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", по причине наличия компетенции Комиссии на совершение требуемых действий, направленных на соблюдение и применение в Российской Федерации норм права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей, ее бездействие не соответствует международным договорам в рамках Союза, нарушает права и законные интересы истца и способствует правовой неопределенности.
4. Доводы ответчика
В своих возражениях, а также в ходе судебного заседания Комиссия отметила отсутствие спора между истцом и ответчиком, который может быть передан на рассмотрение Суда, поскольку в заявлении ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" не конкретизированы действия, которые Комиссия должна была выполнить, имела соответствующую возможность, но не выполнила либо отказалась выполнить, а также в связи с тем, что истцом не уточнены предоставленные ему Договором о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Договор) и (или) международными договорами в рамках Союза права и законные интересы, которые были нарушены бездействием Комиссии, не указаны последствия, наступившие в результате бездействия Комиссии.
Кроме того, ответчик обращает внимание на несоблюдение истцом установленного досудебного порядка урегулирования спора. Обращение истца от 18 ноября 2020 года поступило в Комиссию 25 ноября 2020 года, было рассмотрено в порядке, установленном Регламентом работы Евразийской экономической комиссии, утвержденным Решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года N 98, директором Департамента таможенного законодательства и правоприменительной практики истцу был направлен ответ от 21 декабря 2020 года о том, что вопросы, связанные с правом на регрессное взыскание с декларанта сумм таможенных платежей, уплаченных таможенным представителем в рамках солидарной обязанности, не регламентированы правом Союза в сфере таможенного регулирования, отношения указанных субъектов строятся на договорной основе, а разрешение их взаимных претензий и требование компенсаций должны осуществляться в рамках гражданских правоотношений в соответствии с национальным законодательством государств - членов Союза.
По мнению ответчика, обращение истца в Комиссию с просьбой рассмотреть обстоятельства, касающиеся вступивших в законную силу решений судебных органов Российской Федерации, с которыми истец не согласен, и принять по ним меры нельзя рассматривать как соблюдение досудебного порядка урегулирования спора, поскольку спора между истцом и ответчиком на тот момент не существовало, обращение истца не было связано с невыполнением Комиссией своих обязанностей.
Комиссия также считает, что вопросы солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта в период действия ТК ТС регулировались на уровне национального законодательства государств - членов Союза, в частности, применительно к настоящему делу, Федеральным законом от 27 ноября 2010 года N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации" и Гражданским кодексом Российской Федерации. ТК ТС не регулировал отношения между таможенным представителем и представляемым им лицом (декларантом). Напротив, пункт 3 статьи 12 ТК ТС указывал, что отношения таможенных представителей с декларантами или иными заинтересованными лицами строятся на договорной основе.
Ответчик полагает, что у Комиссии отсутствуют полномочия давать оценку решениям судебных органов государств - членов Союза, а также влиять на складывающуюся судебную практику и акты, принятые судебными органами. Вопросы регрессного взыскания с декларанта уплаченных таможенным представителем сумм таможенных платежей, компенсации уплаченных сумм, иных взаимных претензий не регулируются ТК ЕАЭС и другими актами права Союза, равно как не регулировались ранее ТК ТС, и должны решаться в рамках гражданских правоотношений на национальном уровне.
5. Выводы Суда
5.1. Для данной категории дел одним из условий принятия Судом заявления к производству является соблюдение досудебного порядка урегулирования спора (пункт 43 Статута Суда, подпункт "е" пункта 1 статьи 9 Регламента Суда).
Как отмечает в заявлении истец, его обращение в Комиссию от 18 ноября 2020 года с требованием об обеспечении соблюдения и применения в Российской Федерации норм права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей, указывает на соблюдение досудебного порядка урегулирования спора. В обращении отмечены полномочия Комиссии в сфере таможенного регулирования по обеспечению реализации международных договоров, входящих в право Союза (подпункт 2 пункта 3, пункт 4 Положения о Комиссии), содержится ссылка на пункты 43 и 44 Статута Суда, которыми установлен досудебный порядок урегулирования спора как условие обращения хозяйствующего субъекта в Суд.
Обращение ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" входит в круг подлежащих рассмотрению Комиссией в соответствии с пунктом 4 Порядка рассмотрения обращений хозяйствующих субъектов об оспаривании решений Евразийской экономической комиссии, их отдельных положений или действий (бездействия) Евразийской экономической комиссии, утвержденного решением Коллегии Комиссии от 22 декабря 2020 года N 46, в тексте обращения отсутствуют вопросы, содержащиеся в пункте 5 указанного Порядка, на которые его действие не распространяется.
Кроме того, запрос истца в Комиссию содержал конкретное требование к ответчику, бездействие в отношении которого истец оспаривает в Суде: ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" просило Комиссию принять меры, направленные на обеспечение соблюдения в Российской Федерации прямых норм права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов.
Истец в своем запросе в Комиссию отмечает также, что его обращение направлено исходя из положений пунктов 43 и 44 Статута Суда, что явно свидетельствует о намерении истца соблюсти досудебный порядок урегулирования спора.
Таким образом, Коллегия Суда приходит к выводу о том, что факты обращения истца в Комиссию и получения соответствующего ответа Комиссии от 21 декабря 2020 года в отношении требования истца свидетельствуют о соблюдении истцом досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного пунктом 43 Статута Суда.
На этом основании Коллегия Суда отклоняет соответствующее возражение Комиссии.
5.2. В соответствии с пунктом 1 статьи 45 Регламента Суда при рассмотрении дела по заявлению хозяйствующего субъекта об оспаривании решения Комиссии или его отдельных положений и (или) действия (бездействия) Комиссии Суд в судебном заседании осуществляет проверку:
а) полномочий Комиссии на принятие оспариваемого решения;
б) факта нарушения прав и законных интересов хозяйствующих субъектов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных им Договором и (или) международными договорами в рамках Союза;
в) оспариваемого решения или его отдельных положений и (или) оспариваемого действия (бездействия) Комиссии на соответствие их Договору и (или) международным договорам в рамках Союза.
Таким образом, при разрешении спора о бездействии Комиссии Суду необходимо проверить наличие всех обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 45 Регламента Суда.
Истец просит Суд признать бездействие Комиссии по обеспечению соблюдения в Российской Федерации прямых норм таможенного права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов, не соответствующим международным договорам в рамках Союза и нарушающим права и законные интересы ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Истец указывает на следующие нормы права Союза, в отношении которых, по его мнению, существует неединообразная правоприменительная практика в Российской Федерации: статья 50, пункт 1 статьи 51, пункт 3 статьи 55, пункты 1 и 2 статьи 401, пункты 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС.
Пунктом 4 Положения о Комиссии установлено, что Комиссия в пределах своих полномочий обеспечивает реализацию международных договоров, входящих в право Союза.
Договор о ТК ЕАЭС является международным договором в рамках Союза и в силу положений статьи 6 Договора входит в право Союза.
Таким образом, в обязанности Комиссии входит обеспечение реализации Договора о ТК ЕАЭС, включая приложение N 1 к нему - ТК ЕЭАС, в государствах-членах в пределах полномочий, предоставленных Комиссии правом Союза.
Коллегия Суда приходит к выводу о том, что Комиссия правомочна обеспечивать реализацию указанных истцом норм ТК ЕАЭС. Такие правомочия включают в себя обязанность осуществлять мониторинг и контроль реализации норм международных договоров, входящих в право Союза (в том числе ТК ЕАЭС), в государствах-членах.
Следует также отметить тот факт, что вопросы применения института солидарной обязанности таможенного представителя рассматривались Судом при вынесении постановления от 12 декабря 2016 года об отказе в принятии к производству заявления общества с ограниченной ответственностью ТП "Руста-Брокер".
В постановлении Суда констатируется различие в подходах национального законодательства государств-членов в отношении солидарной обязанности таможенного представителя, что свидетельствует о наличии правовой неопределенности в данном вопросе, для устранения которой был принят пункт 4 статьи 405 ТК ЕАЭС.
Однако впоследствии вопросы реализации указанной статьи ТК ЕЭАС в государствах - членах Союза, в том числе по требованию истца, не рассматривались Комиссией. При этом ответчик в судебном заседании представил Суду решения судебных инстанций Российской Федерации, свидетельствующие о неединообразной практике применения солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта.
В соответствии с Положением о Комиссии на нее возложены функции проведения мониторинга и контроля исполнения международных договоров, входящих в право Союза, решений Комиссии и законодательства государств-членов в сферах, регулируемых правом Союза (подпункт 4 пункта 24, подпункт 4 пункта 43, подпункты 2 и 3 пункта 55 Положения о Комиссии).
В решении Суда от 3 марта 2016 года по делу по заявлению индивидуального предпринимателя Тарасика К.П., решении Суда от 11 октября 2018 года по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью "Ойл Марин Групп" сделан вывод о том, что мониторинг осуществляется Комиссией на постоянной основе, носит комплексный характер и не связан с необходимостью индивидуального инициативного обращения. Обращение физического или юридического лица с просьбой о мониторинге законодательства государства-члена в той или иной сфере само по себе не может являться безусловным основанием для мониторинга, однако обращения в Комиссию хозяйствующих субъектов могут быть источниками информации при проведении мониторинга.
5.3. В рассматриваемом деле, следуя солидарной ответственности, вытекающей из публичного права - норм ТК ТС, декларант не компенсировал уплаченные таможенным представителем денежные средства во исполнение требования таможенного органа. При попытке таможенного представителя в судебном порядке взыскать с декларанта суммы денежных средств, уплаченных таможенным представителем по требованию таможенного органа вместо декларанта, судами Российской Федерации не применены нормы ТК ТС, в результате чего защита прав и законных интересов таможенного представителя оказалась невозможной.
Действующий в настоящее время ТК ЕАЭС содержит аналогичные ТК ТС нормы о солидарной ответственности таможенных представителей, то есть аналогична и ситуация с нарушением прав и законных интересов таможенных представителей.
Коллегия Суда соглашается с доводом истца о том, что обязанность по уплате таможенных платежей возложена на декларанта как на инициатора перемещения товаров через таможенную границу. Возникновение обязанности по уплате таможенных платежей обусловлено фактом перемещения товаров, принадлежащих декларанту, а не деятельностью таможенного представителя. В таможенных правоотношениях, имеющих публичный характер, таможенный представитель выполняет роль посредника между декларантом и таможенным органом. Обязанности таможенного представителя, установленные таможенным законодательством, превалируют над договорными обязательствами, а солидарная ответственность происходит из норм публичного права, но не гражданско-правового договора.
На таможенного представителя нормами ТК ЕАЭС возложена солидарная обязанность по уплате таможенных платежей, требования таможенного органа об уплате таможенных платежей направляются одновременно декларанту и таможенному представителю.
Неисполнение таможенным представителем указанного требования является основанием для исключения его из реестра таможенных представителей.
При возникновении коллизии между регулирующими таможенные отношения нормами права Союза и положениями законодательства Российской Федерации подлежит применению право Союза (в том числе ТК ТС) на основании Договора, а также части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации.
Учитывая, что отношения таможенного представителя с декларантами или иными заинтересованными лицами строятся на договорной основе (пункт 2 статьи 401 ТК ЕАЭС), следует подчеркнуть, что их солидарная ответственность вытекает не из гражданско-правового договора, но из норм международного договора.
5.4. Последовательный анализ норм права Союза показывает, что институт солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов был введен ТК ТС.
Так, в соответствии с пунктом 4 статьи 367 ТК ТС на государства - члены таможенного союза возлагалась обязанность в течение одного года предусмотреть в своем законодательстве положения, в соответствии с которыми у таможенного представителя обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов возникает солидарно с плательщиком таможенных пошлин, налогов.
Таким образом, солидарная обязанность декларанта и таможенного представителя по уплате таможенных пошлин, налогов была закреплена правом таможенного союза и реализовывалась в законодательстве государств-членов в соответствии с ТК ТС.
ТК ЕАЭС в пункте 4 статьи 405 прямо установил, что в случае совершения таможенных операций таможенным представителем от имени декларанта таможенный представитель несет с таким декларантом солидарную обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов, при этом в соответствии с пунктом 4 статьи 401 ТК ЕАЭС при совершении таможенных операций для таможенного представителя не должны устанавливаться менее благоприятные условия или предъявляться более жесткие требования, чем те, которые установлены и предъявляются в соответствии с ТК ЕАЭС при совершении таможенных операций декларантом или иными заинтересованными лицами.
В этой связи возложение национальным законодательством или условиями гражданско-правового договора односторонней обязанности по уплате таможенных платежей на таможенного представителя недопустимо и противоречит праву Союза.
В соответствии с пунктом 8 статьи 55 ТК ЕАЭС Комиссия наделена правом определять особенности исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов в случаях, когда в отношении одних и тех же товаров обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов возникла у разных лиц по разным обстоятельствам и (или) неоднократно.
Системный анализ норм права Союза в сфере таможенного регулирования позволяет Коллегии Суда сделать вывод о том, что таможенные отношения относятся к единой политике, предполагающей применение государствами - членами Союза унифицированного правового регулирования, в том числе по вопросу солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя по уплате таможенных пошлин, налогов. Национальное законодательство и условия гражданско-правового договора не могут нивелировать содержание института солидарной обязанности, закрепленного в праве Союза, возложением без последующей компенсации всей суммы уплаченных таможенных платежей на таможенного представителя, не имеющего экономического интереса в отношении ввозимого товара.
5.5. Таким образом, наличие в нормах ТК ЕАЭС правил о солидарной обязанности предопределяет наличие прав и законных интересов, предоставленных истцу международными договорами в рамках Союза.
Как следствие, законные ожидания истца при обращении в Комиссию состояли в том, чтобы по результатам такого обращения Комиссия предприняла действия, направленные на устранение коллизий по применению актов права Союза в законодательстве и правоприменительной практике государства-члена, касающиеся обстоятельств реализации солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя.
В этой связи Комиссия, указав в своем ответе от 21 декабря 2020 года в адрес истца на то, что вопросы, связанные с правом на регрессное взыскание (институт процессуального права) с декларанта сумм пошлин, налогов, уплаченных таможенными представителями в рамках солидарной обязанности, не регулируются правом Союза в сфере таможенного регулирования, не выделила такой аспект солидарной обязанности, как связь с нормой публичного права - международным договором. Наоборот, Комиссия подчеркнула, что отношения таможенного представителя с декларантом строятся на договорной основе и взаимные претензии предъявляются в рамках гражданских отношений, и уклонилась от совершения действий по исполнению обязанностей, возложенных на нее нормами Положения о Комиссии. Кроме того, в указанном ответе Комиссия использовала элементы различных институтов права: договор между таможенным представителем и декларантом предусматривает ответственность сторон друг перед другом за неисполнение своих обязанностей по такому договору и не может регулировать ответственность за неисполнение обязанностей по уплате таможенных платежей в бюджет.
Таким образом, Комиссия в своем ответе не отразила того, что солидарная обязанность субъектов таможенных правоотношений (институт материального права, содержащийся в международном договоре) подлежит защите в гражданском процессуальном праве государств-членов через право плательщика на регрессный иск к обязанному лицу, что не приводит к превращению солидарной обязанности из нормы права Союза ("солидарная обязанность из закона") в солидарную обязанность из гражданско-правового договора между таможенным представителем и декларантом. Разница между этими институтами состоит, прежде всего, в том, что возмещение уплатившему лицу при исполнении солидарной обязанности из закона производится полностью (статья 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года: "Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права"), в то время как уплаченное при солидарной обязанности из договора распределяется между обязанными лицами.
Сложившейся практикой Суда (решения Суда от 28 декабря 2015 года и от 3 марта 2016 года по делу по заявлению индивидуального предпринимателя Тарасика К.П., от 26 марта 2020 года и от 7 октября 2020 года по делу по заявлению акционерного общества "Транс Логистик Консалт") сформирован подход, состоящий в том, что в рамках иска о бездействии может оспариваться как отрицательный ответ Комиссии, так и ответ не по существу вопроса, если совершение испрашиваемого истцом действия является прямой обязанностью Комиссии.
Таким образом, направление Комиссией истцу ответа, который носит формальный характер, не отвечает верно на поставленный вопрос, квалифицируется Коллегией Суда как бездействие Комиссии, выразившееся в отказе от выполнения возложенной на нее правом Союза обязанности, и нарушает права и законные интересы ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
На основании изложенного, руководствуясь пунктом 64 и подпунктом 1 пункта 109 Статута Суда, статьями 77, 78, 80 и 82 Регламента Суда, Коллегия Суда Евразийского экономического союза
решила:
Удовлетворить требования общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг".
Признать бездействие Евразийской экономической комиссии не соответствующим международным договорам в рамках Евразийского экономического союза и нарушающим права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Уплаченная обществом с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" пошлина подлежит возврату.
Настоящее решение может быть обжаловано в Апелляционную палату Суда Евразийского экономического союза в течение пятнадцати календарных дней с даты его вынесения.
Председательствующий
Д.Г.КОЛОС
Судьи
А.М.АЖИБРАИМОВА
Э.В.АЙРИЯН
Ж.Н.БАИШЕВ
Т.Н.НЕШАТАЕВА
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ АЙРИЯН Э.В.
(27 апреля 2021 года)
Коллегией Суда Евразийского экономического союза 27 апреля 2021 года вынесено решение по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" (далее - истец) об оспаривании бездействия Евразийской экономической комиссии (далее - Решение Коллегии Суда). Данным Решением Коллегии Суда требование истца удовлетворено. Бездействие Евразийской экономической комиссии (далее - Комиссия) признано не соответствующим международным договорам в рамках Евразийского экономического союза (далее - ЕАЭС, Союз) и нарушающим права и законные интересы истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Не соглашаясь с Решением Коллегии Суда, в соответствии со статьей 79 Регламента Суда Евразийского экономического союза, утвержденного решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года N 101 (далее - Регламент Суда), заявляю особое мнение.
Считаю, что в соответствии с подпунктом а) пункта 1 статьи 56 Регламента Суда производство по делу подлежало прекращению в связи с тем, что рассмотрение спора не относится к компетенции Суда по следующим основаниям.
1. 18 ноября 2020 года истец обратился в Комиссию с просьбой обеспечить соблюдение и применение в Российской Федерации норм права ЕАЭС, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей. В обоснование своей позиции истец указал, что суды Российской Федерации отказали ему как таможенному представителю в регрессном взыскании с декларанта сумм таможенных платежей во исполнение солидарной обязанности, что, по его мнению, создает возможность освобождения от солидарной обязанности в сфере таможенного дела и поощряет их уклонение от уплаты таможенных платежей. В связи с этим истец считает бездействие Комиссии по обеспечению соблюдения и применения в Российской Федерации прямых норм таможенного законодательства ЕАЭС, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов, не соответствующим международным договорам в рамках Союза и нарушающим права и законные интересы истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Исходя из требований истца, полагаю необходимым привести право ЕАЭС, относящееся к рассматриваемым таможенным правоотношениям.
Так, пункт 1 статьи 55 и пункт 4 статьи 405 Таможенного кодекса Евразийского экономического союза (далее - ТК ЕАЭС) предусматривает солидарную обязанность таможенных представителей и декларантов по уплате таможенных пошлин, налогов или, если это предусмотрено законодательством государств-членов, - субсидиарную обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов.
При этом особо отмечается, что законодательством государств-членов может быть установлена возможность исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов также иными лицами (часть 2 пункта 1 статьи 55 ТК ЕАЭС). Кроме того, согласно пункту 5 статьи 405 ТК ЕАЭС при наступлении предусмотренных в соответствии с ТК ЕАЭС обстоятельств, при которых обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов, специальных, антидемпинговых, компенсационных пошлин подлежит исполнению, такая обязанность исполняется таможенным представителем солидарно с представляемым им лицом, за исключением случаев, когда исполнение такой обязанности связано:
1) с несоблюдением условий использования товаров в соответствии с таможенной процедурой, под которую помещены товары;
2) с изменением сроков уплаты таможенных пошлин, налогов в соответствии с главой 8 настоящего Кодекса;
3) с совершением действий в нарушение целей и условий предоставления льгот по уплате таможенных пошлин, налогов и (или) ограничений по пользованию и (или) распоряжению товарами в связи с применением таких льгот.
В соответствии с пунктом 6 статьи 405 ТК ЕАЭС законодательством государств-членов могут устанавливаться иные случаи, чем случаи, указанные в пункте 5 настоящей статьи, когда обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов, специальных, антидемпинговых, компенсационных пошлин, возникшая солидарно с декларантом, не подлежит исполнению таможенным представителем.
Таким образом, из приведенных норм следует очевидный вывод о том, что исследуемые таможенные правоотношения регулируются не только ТК ЕАЭС, но и национальным законодательством государств-членов.
Помимо этого следует особо отметить, что ТК ЕАЭС не содержит правового механизма реализации последующих действий таможенного представителя по регрессному взысканию с декларанта таможенных пошлин, налогов, вытекающих из солидарной обязанности. Отсутствие понятия регресса и его определения в ТК ЕАЭС является, на наш взгляд, констатацией факта оставления за государствами-членами права регламентации указанных правоотношений на национальном уровне.
Таким образом, в таможенных правоотношениях право на регрессное требование в рамках солидарной обязанности в связи с уплатой в полном объеме одним из солидарных должников таможенных платежей, по нашему мнению, является сферой отношений, регулируемых гражданским законодательством государств-членов. В этой связи Комиссия не наделена полномочиями по обеспечению соблюдения, применения в государствах - членах Союза и реализации декларантами и таможенными представителями права на регрессное требование, вытекающее из солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов.
2. В основание иска положен вывод истца о том, что в Российской Федерации не была обеспечена реализация норм пункта 2 статьи 12, пункта 4 статьи 16, пункта 1 статьи 75, статьи 79 Таможенного кодекса Таможенного союза (приложение к Договору о Таможенном кодексе Таможенного союза, принятому Решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС на уровне глав государств от 27 ноября 2009 года N 17, далее - ТК ТС), пункта 1 статьи 55, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС, а также несогласие хозяйствующего субъекта с решениями таможенных и судебных органов Российской Федерации по спору об уплате истцом (таможенным представителем) вместо декларанта, импортирующего товар, дополнительно начисленных таможенных платежей и пеней.
По мнению истца, спор между таможенным представителем и декларантом был решен судами Российской Федерации с нарушением подлежащих применению норм таможенного законодательства Союза.
В ответе на соответствующее обращение истца Комиссия сообщила, что в рассматриваемой ситуации не усматривает нарушение норм права Союза, чем, по мнению истца, допустила бездействие.
Таким образом, требование истца сводится к признанию неправомерным бездействия Комиссии, выраженного в отказе рассмотреть заявление истца о проверке и правовой оценке решений таможенных и судебных органов Российской Федерации в отношении спора истца с хозяйствующим субъектом - импортером товара на предмет регрессного взыскания уплаченных таможенных пошлин, налогов.
3. В заявлении и в судебном заседании истцом не представлены убедительные доводы об отсутствии в Российской Федерации обеспечения реализации норм пункта 2 статьи 12, пункта 4 статьи 16, пункта 1 статьи 75, статьи 79 ТК ТС и пункта 1 статьи 55, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС.
Несогласие истца со вступившими в законную силу решениями судебных органов, вынесенными в рамках национального гражданского законодательства и относящихся к исключительной компетенции государств - членов Союза, не могут являться основанием для совершения Комиссией юридически значимых действий в отношении государства - члена Союза.
Спор истца с хозяйствующим субъектом - импортером товара - на предмет регрессного взыскания уплаченных таможенных пошлин, налогов регулируется нормами гражданского законодательства Российской Федерации, в частности, положениями статьи 322 "Солидарные обязательства" Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), статьями 323 "Права кредитора при солидарной обязанности", 324 "Возражения против требований кредитора при солидарной обязанности" и 325 "Исполнение солидарной обязанности одним из должников" ГК РФ.
Кроме того, в соответствии с пунктом 1 статьи 325 ГК РФ исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников освобождает остальных должников от исполнения кредитору. Согласно пункту 2 той же статьи, если иное не вытекает из отношений между солидарными должниками:
1) должник, исполнивший солидарную обязанность, имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого;
2) неуплаченное одним из солидарных должников должнику, исполнившему солидарную обязанность, падает в равной доле на этого должника и на остальных должников.
Таким образом, регрессные правоотношения по исполнению солидарной обязанности между солидарными должниками (независимо от природы происхождения такой обязанности - таможенные либо другие правоотношения) полностью урегулированы национальным гражданским законодательством Российской Федерации.
С учетом изложенного, правоотношения истца с солидарным должником при защите своих прав в судебных органах Российской Федерации в рамках гражданско-правового спора a priori не могут находиться во взаимосвязи с правоотношениями сферы международного публичного права, являющегося основой таможенного регулирования в рамках Союза.
В этой связи отсутствуют факт несоблюдения указанных истцом обязательств Российской Федерации в части реализации норм пункта 2 статьи 12, пункта 4 статьи 16, пункта 1 статьи 75, статьи 79 ТК ТС, пункта 1 статьи 55, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС и обязанность Комиссии предпринимать в этой связи действия, не регламентированные нормами Положения о Евразийской экономической комиссии (Приложение N 1 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года).
Указанные положения ТК ТС и ТК ЕАЭС, на которые ссылается истец в обоснование иска, содержат нормы рамочного характера.
4. Относительно установления наличия/отсутствия факта неправомерного бездействия Комиссии следует учитывать практику Суда Союза, в частности, Решение Суда Евразийского экономического союза от 3 марта 2016 года по делу по заявлению индивидуального предпринимателя Тарасика К.П. на Решение Суда Евразийского экономического союза от 28 декабря 2015 года (дело N СЕ-1-2/2-15 КС) о признании бездействия Евразийской экономической комиссии соответствующим Договору о ЕАЭС от 29 мая 2014 года и международным договорам в рамках Союза и не нарушающим права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Судом сформулирован вывод о том, что субъект обращения может обжаловать бездействие Комиссии, но Суд Союза устанавливает (проверяет) не только наличие указанного права, но и наличие или отсутствие у Комиссии корреспондирующей этому праву обязанности.
Применительно к обстоятельствам рассматриваемого дела, фактическим основанием для обращения истца в Комиссию и Суд Союза являлся гражданско-правовой спор таможенного представителя и декларанта. В этой связи к ведению Комиссии изначально не относились вопросы проверки регрессного взыскания уплаченных таможенных пошлин, налогов и, соответственно, отсутствовала ее обязанность осуществлять действия, направленные на контроль данных гражданско-правовых отношений, находящихся вне сферы регулирования таможенного законодательства ЕАЭС и права Союза в целом.
С учетом изложенного, считаю очевидным отсутствие факта бездействия Комиссии и нарушения предоставленных международными договорами в рамках Союза прав и законных интересов общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг".
Судья
Э.В.АЙРИЯН
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ КОЛОСА Д.Г.
(27 апреля 2021 года)
Коллегией Суда Евразийского экономического союза 27 апреля 2021 г. вынесено решение по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" о признании бездействия Евразийской экономической комиссии не соответствующим международным договорам в рамках Евразийского экономического союза и нарушающим права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Считаю принятие к производству Коллегией Суда Евразийского экономического союза (далее, соответственно, - Коллегия Суда, Суд) заявления общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" (далее - ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", истец) постановлением от 1 марта 2021 г. и последующее удовлетворение требований истца решением от 27 апреля 2021 г. противоречащими Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 г. (далее, соответственно, - Договор, Союз), международным договорам в рамках Союза, Статуту Суда Евразийского экономического союза, являющемуся приложением N 2 к Договору (далее - Статут Суда), и Регламенту Суда Евразийского экономического союза, утвержденному Решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 г. N 101 (далее - Регламент Суда).
Регламент Суда наделяет судью правом в случае несогласия с решением Суда или его отдельными положениями заявить особое мнение при вынесении решения Суда (пункт 1 статьи 79 Регламента Суда).
Не соглашаясь с вынесенными Коллегией Суда постановлением от 1 марта 2021 г. и решением от 27 апреля 2021 г., пользуясь предоставленным мне правом, заявляю особое мнение.
1. Обстоятельства дела
Как следует из материалов дела, истец как таможенный представитель в 2016 году произвел декларирование товара, ввозимого на таможенную территорию Союза декларантом - обществом с ограниченной ответственностью "ДжиИ Рус" (далее - ООО "ДжиИ Рус"). Указанный истцом при декларировании классификационный код товара был изменен таможенным органом по результатам камеральной проверки, в адрес истца и ООО "ДжиИ Рус" направлено требование об уплате дополнительно начисленных сумм таможенных платежей и пени, которое в 2018 году исполнено ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в рамках солидарной с ООО "ДжиИ Рус" обязанности.
В последующем уплаченные истцом суммы не были компенсированы ему декларантом, решениями арбитражных судов Российской Федерации ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" отказано во взыскании указанных сумм с ООО "ДжиИ Рус".
18 ноября 2020 г. истец обратился в Евразийскую экономическую комиссию (далее - Комиссия, ответчик) с просьбой обеспечить соблюдение и применение в Российской Федерации норм права Союза, регламентирующих исполнение декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных платежей. В обоснование своей позиции истец указал, что суды Российской Федерации отказали ему как таможенному представителю в регрессном взыскании с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей.
В ответе от 21 декабря 2020 г. Комиссия отказала ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в совершении требуемых от нее действий, поскольку вопросы, связанные с правом таможенного представителя на регрессное взыскание с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей, не регламентированы правом Союза в сфере таможенного регулирования. Комиссия также отметила, что в соответствии с Таможенным кодексом Евразийского экономического союза, являющимся приложением N 1 к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза от 11 апреля 2017 г., вступившим в силу с 1 января 2018 г. (далее - ТК ЕАЭС), отношения таможенного представителя с декларантом строятся на договорной основе, в связи с чем урегулирование их взаимных претензий и требование компенсаций должно осуществляться в рамках гражданских правоотношений в соответствии с национальным законодательством государств - членов Союза.
2. Обоснование особого мнения
2.1. Право таможенного представителя на регрессное взыскание с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей не регламентировано актами права Союза и регулируется исключительно национальным законодательством государств-членов.
Нарушенные, по мнению истца, права и законные интересы не предоставлены ему правом Союза, а для Комиссии в рассматриваемом деле отсутствуют акты права Союза, которые могли бы являться предметом мониторинга и контроля их исполнения государствами-членами.
Данный спор не связан с вопросами реализации актов права Союза, в связи с чем у Суда отсутствует компетенция ratione materiae на его рассмотрение.
2.2. В заявлении в Суд истец в качестве обоснования нарушения его прав и законных интересов указал на то, что в Российской Федерации не обеспечена реализация норм пункта 2 статьи 12, пункта 4 статьи 16, пункта 1 статьи 75, статьи 79 международного договора в рамках Союза - Таможенного кодекса Таможенного союза (Договор о Таможенном кодексе Таможенного союза принят Решением Межгосударственного Совета Евразийского экономического сообщества от 27 ноября 2009 г. N 17, действовал до 1 января 2018 г., далее - ТК ТС), а также аналогичных норм статьи 50, пункта 1 статьи 51, пункта 3 статьи 55, пунктов 1 и 2 статьи 401, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС, устанавливающих солидарную обязанность декларанта и таможенного представителя.
В рассматриваемой ситуации декларирование и ввоз товара осуществлялись в 2016 году (в период действия ТК ТС), тогда же возникла обязанность по уплате таможенных платежей. Дополнительно начисленные по результатам проверки таможенные платежи были уплачены истцом в 2018 году (после вступления в силу ТК ЕАЭС).
В соответствии с пунктом 1 статьи 444 ТК ЕАЭС он применяется к отношениям, регулируемым международными договорами и актами в сфере таможенного регулирования и возникшим со дня его вступления в силу.
Согласно пункту 2 указанной статьи по отношениям, регулируемым международными договорами и актами в сфере таможенного регулирования, возникшим до вступления ТК ЕАЭС в силу, ТК ЕАЭС применяется к тем правам и обязанностям, которые возникнут со дня его вступления в силу, с учетом положений, предусмотренных статьями 448 - 465 ТК ЕАЭС.
Рассматриваемые отношения, связанные с декларированием и ввозом товара, а также обязанность по уплате таможенных платежей возникли в период действия ТК ТС, в связи с чем момент уплаты ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" дополнительно начисленных сумм таможенных платежей не влияет на выбор применимого права.
Анализ приведенных истцом норм ТК ТС свидетельствует об отсутствии в их содержании даже упоминания солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта.
Так, пункт 2 статьи 12 ТК ТС определяет правовой статус и полномочия таможенного представителя в условиях осуществления им деятельности посредством включения в реестр таможенных представителей.
Пунктом 4 статьи 16 ТК ТС установлена недопустимость ограничения обязанностей таможенного представителя перед таможенными органами договором с представляемым лицом.
В пункте 1 статьи 75 ТК ТС определен объект обложения таможенными пошлинами и налогами.
Статьей 79 ТК ТС к плательщикам таможенных пошлин и налогов отнесены декларант или иные лица, на которых возложена обязанность по их уплате.
Изучение иных норм ТК ТС показывает, что солидарная обязанность таможенного представителя и декларанта затрагивается в них исключительно фрагментарно и обусловлена определенными фактическими обстоятельствами, не связанными с рассматриваемым делом, - при незаконном перемещении товаров через таможенную границу (пункт 2 статьи 81 ТК ТС) и в отношении иностранных товаров, помещаемых (помещенных) под таможенную процедуру таможенного транзита (пункт 6 статьи 227 ТК ТС). Кроме того, переходные положения ТК ТС содержат правила о прямой зависимости необходимости предоставления таможенным представителем обеспечения уплаты таможенных пошлин и налогов от наличия или отсутствия в законодательстве государства - члена таможенного союза правил о солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя, а также обязательства государств-членов, законодательство которых не содержит такой солидарной обязанности, предусмотреть ее в актах национального права в течение одного года (пункт 4 статьи 367 ТК ТС).
В период применения ТК ТС в Российской Федерации действовал Федеральный закон от 27 ноября 2010 г. N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации", пункт 6 статьи 60 которого предусматривал, что при декларировании товаров и (или) их выпуске таможенный представитель несет солидарную с декларантом или иными представляемыми им лицами обязанность по уплате таможенных платежей в полном размере суммы подлежащих уплате таможенных платежей вне зависимости от условий договора таможенного представителя с декларантом и иными представляемыми им лицами.
Таким образом, в период действия ТК ТС солидарная обязанность декларанта и таможенного представителя по уплате таможенных платежей не была урегулирована правом Союза, а устанавливалась и применялась в соответствии с национальным законодательством Российской Федерации и других государств-членов (исключение составляют приведенные выше обстоятельства, предусмотренные пунктом 2 статьи 81, пунктом 6 статьи 227, пунктом 4 статьи 367 ТК ТС, которые не связаны с рассматриваемым делом).
В постановлении от 12 декабря 2016 г. по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью ТП "Руста-Брокер" об оспаривании бездействия Комиссии Коллегия Суда пришла к аналогичному выводу о том, что вопрос применения механизма солидарной ответственности таможенного представителя в период действия ТК ТС регулировался национальным законодательством государств - членов Союза.
Вопросы последующих регрессных требований при исполнении солидарной обязанности никогда не регламентировались правом Союза, их регулирование осуществлялось и осуществляется исключительно национальным законодательством государств-членов.
Изложенное подтверждает, что данный спор не связан с реализацией ТК ТС, нарушенные, по мнению истца, права и законные интересы не предоставлены ему ТК ТС и находятся в сфере регулирования национального законодательства государств-членов, а доводы ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" об обратном являются несостоятельными.
Коллегии Суда необходимо было проанализировать фактические обстоятельства дела и правовые нормы, действовавшие в период возникновения спорных правоотношений, правильно определить применимое право, констатировать отсутствие в применимом праве Союза релевантных норм, устанавливающих солидарную обязанность таможенного представителя и декларанта и правила регрессного взыскания сумм при ее исполнении, и сделать вывод об отсутствии компетенции Комиссии на совершение требуемого от нее истцом действия, а также об отсутствии компетенции Суда на рассмотрение данного дела. Вместо этого Коллегия Суда, сославшись на пункт 4 статьи 367 ТК ТС, пришла к внутренне несогласованному и противоречащему ТК ТС выводу о том, что солидарная обязанность декларанта и таможенного представителя по уплате таможенных пошлин, налогов была закреплена правом таможенного союза и реализовывалась в законодательстве государств-членов в соответствии с ТК ТС, при этом используя в качестве обоснования своих правовых позиций нормы исключительно ТК ЕАЭС.
2.3. В заявлении истца также указывается, что в Российской Федерации не обеспечена реализация аналогичных ТК ТС норм статьи 50, пункта 1 статьи 51, пункта 3 статьи 55, пунктов 1 и 2 статьи 401, пунктов 4 и 7 статьи 405 ТК ЕАЭС, чем нарушены его права и законные интересы.
Решение Коллегии Суда построено на анализе норм ТК ЕАЭС, выбор которых в качестве применимого права не мотивирован и является ошибочным по указанным выше основаниям.
Не соглашаясь с выводами Коллегии Суда о возможности применения норм ТК ЕАЭС к рассматриваемым отношениям, тем не менее, с учетом их анализа в решении Коллегии Суда применительно к существующему правовому регулированию считаю необходимым сформулировать свою позицию по данному вопросу.
Действующие нормы ТК ЕАЭС de lege lata устанавливают солидарную обязанность декларанта и ряда иных лиц, включая таможенного представителя, как элемент публично-правовых отношений между таможенными органами и указанными лицами.
Вместе с тем, приведенные истцом в обоснование нарушенных, по его мнению, прав и законных интересов нормы ТК ЕАЭС, как и другие нормы данного акта права Союза, не регламентируют право таможенного представителя на предъявление регрессного требования к декларанту и вопросы, связанные с его реализацией, которые относятся к частноправовым.
Так, статья 50 ТК ЕАЭС устанавливает круг плательщиков таможенных пошлин, налогов, к которым отнесены декларант или иные лица, у которых возникла обязанность по их уплате.
Согласно пункту 1 статьи 51 ТК ЕАЭС объектом обложения таможенными пошлинами, налогами являются товары, перемещаемые через таможенную границу Союза, а также иные товары в случаях, предусмотренных ТК ЕАЭС.
Пунктом 3 статьи 55 ТК ЕАЭС закреплен порядок действий таможенного органа в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов.
Пункты 1 и 2 статьи 401 ТК ЕАЭС закрепляют правовой статус таможенного представителя, который совершает от имени и по поручению декларанта или иных заинтересованных лиц таможенные операции, а также устанавливают, что отношения таможенного представителя с декларантами или иными заинтересованными лицами строятся на договорной основе.
В соответствии с пунктом 4 статьи 405 ТК ЕАЭС таможенный представитель несет солидарную с декларантом обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов.
В пункте 7 статьи 405 ТК ЕАЭС содержится правило о том, что обязанности таможенного представителя перед таможенными органами не могут быть ограничены договором с представляемым лицом.
Следует отметить, что установленная в ТК ЕАЭС солидарная обязанность предусматривает право кредитора в обязательстве по уплате таможенных платежей - таможенного органа государства-члена - предъявить соответствующее требование об уплате солидарным должникам - декларанту и таможенному представителю. Таким образом, солидарная обязанность таможенного представителя и декларанта, закрепленная в ТК ЕАЭС, представляет собой дополнительный механизм реализации фискальной функции государств-членов, обеспечиваемой на уровне и в интересах Союза, что предопределяет ее публично-правовой характер.
Аналогичного подхода придерживается Суд Европейского союза, сформулировавший в решении от 17 февраля 2011 г. по делу C-78/10 Berel and Others и повторивший в решении от 18 мая 2017 г. по делу N C-154/16 "Latvijas Dzelzcels" VAS v Valsts ienemumu dienests правовую позицию о том, что солидарная ответственность представляет собой дополнительный правовой инструмент национальных государственных органов для усиления эффективности их деятельности по взысканию таможенных платежей, при том, что ее цель состоит в необходимости взыскания таможенного платежа и, следовательно, обеспечении собственных ресурсов интеграционного объединения.
Таким образом, с одной стороны, установление в ТК ЕАЭС солидарной обязанности таможенного представителя и декларанта является гарантией исполнения обязательств по уплате таможенных платежей указанными лицами, в том числе под угрозой исключения таможенного представителя из реестра таможенных представителей. С другой стороны, правовая связь декларанта и таможенного представителя опосредована заключенным между ними договором, предусматривающим совершение таможенным представителем действий в рамках таможенных правоотношений в интересах декларанта.
Для уяснения содержания международных договоров применяется Венская конвенция Организации Объединенных Наций о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. (далее - Венская конвенция), которая содержит правила и принципы их толкования. В частности, пунктом 1 статьи 31 Венской конвенции установлено общее правило о том, что международный договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам международного договора в их контексте, а также в свете объекта и целей международного договора. Специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение (пункт 4 статьи 31 Венской конвенции).
Определение термина "солидарная обязанность" в ТК ЕАЭС не раскрывается, что свидетельствует об отсутствии намерения государств-членов наделить его специальным значением.
Одновременно пунктом 6 статьи 2 ТК ЕАЭС предусмотрено, что понятия гражданского законодательства и других отраслей законодательства, используемые в ТК ЕАЭС, применяются в каждом из государств-членов в том значении, в котором они используются в соответствующих отраслях законодательства государства-члена, если иное не установлено ТК ЕАЭС.
Предметом толкования в данном деле является понятие гражданского законодательства "солидарная обязанность", используемое в ТК ЕАЭС в отсутствие установления иного его содержания или специальных правил применения. Для такой солидарной обязанности на уровне ТК ЕАЭС определены основания возникновения, ее субъектный состав, включающий таможенный орган как кредитора и декларанта и таможенного представителя как солидарных должников, а также порядок направления уведомления декларанту и таможенному представителю о неуплаченных в установленный срок суммах таможенных пошлин и налогов (пункт 3 статьи 55 ТК ЕАЭС). Приведенное также подтверждает, что основной целью установления указанных особенностей солидарной обязанности является реализация публично-правовой фискальной функции государств-членов на уровне и в интересах Союза.
Иные элементы правового механизма солидарной обязанности, кроме названных выше, с учетом их отсутствия в праве Союза закрепляются в гражданском законодательстве государств-членов.
Пунктом 1 статьи 326 Модельного гражданского кодекса для государств - участников Содружества Независимых Государств, принятого Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств от 29 октября 1994 г. (далее - Модельный ГК СНГ) установлено, что солидарная обязанность возникает, если она предусмотрена договором или установлена законом. Названный подход был воспринят в национальном законодательстве государств - членов Союза (пункт 1 статьи 361 Гражданского кодекса Республики Армения, пункт 1 статьи 303 Гражданского кодекса Республики Беларусь, статья 311 Гражданского кодекса Кыргызской Республики, часть вторая пункта 1 статьи 287 Гражданского кодекса Республики Казахстан, пункт 1 статьи 322 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В этой связи установление солидарной обязанности на уровне ТК ЕАЭС, являющегося международным договором в рамках Союза, не вступает в противоречие с общепринятыми в законодательстве государств - членов Союза основаниями ее возникновения - договором и правовым актом.
В Модельном ГК СНГ (статья 328) и национальном законодательстве государств - членов Союза (статья 364 Гражданского кодекса Республики Армения, статья 306 Гражданского кодекса Республики Беларусь, статья 313 Гражданского кодекса Кыргызской Республики, статья 289 Гражданского кодекса Республики Казахстан, статья 325 Гражданского кодекса Российской Федерации) содержатся правила на случай исполнения солидарной обязанности одним из должников, включая право на регрессное требование исполнившего должника.
Вместе с тем такое право не является безусловным. Доктринальный подход к правовой природе регрессного обязательства принимает во внимание характер и условия правоотношений в нем между кредитором (исполнившим должником) и должником, обусловливающий возложение на должника обязанности по возмещению кредитору суммы, уплаченной за него другому лицу.
Как следствие, национальными судами государств - членов Союза при разрешении дел о взыскании с декларанта в порядке регресса сумм таможенных платежей, уплаченных таможенным представителем в рамках солидарной обязанности, inter alia может учитываться ряд не основанных на нормах права Союза обстоятельств, связанных с возникновением и исполнением регрессного обязательства, в том числе распределение обязанностей и ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств согласно договору между таможенным представителем и декларантом, устанавливаемых с учетом принципа состязательности сторон.
Таким образом, ТК ЕАЭС не регулирует вопросы исполнения обязательств, связанных с предъявлением таможенным представителем регрессных требований к декларанту при исполнении солидарной обязанности по уплате таможенных платежей, равно как и вопросы каких-либо компенсаций в отношениях между указанными хозяйствующими субъектами. Из системного анализа норм ТК ЕАЭС и гражданского законодательства государств - членов Союза следует, что право обратного требования (регресса) и право на иные компенсационные выплаты от декларанта при исполнении таможенным представителем солидарной обязанности по уплате таможенных платежей имеют гражданско-правовую природу, регулируются национальным законодательством государств - членов Союза и защищаются предусмотренными им способами защиты гражданских прав.
Исходя из этого, право на предъявление регрессных требований к декларанту при исполнении солидарной обязанности по уплате таможенных платежей не предоставлено таможенному представителю актами права Союза, в связи с чем рассмотрение споров, связанных с реализацией данного права, не входит в компетенцию Суда.
В решении Коллегии Суда также указано, что, во-первых, право на регрессное взыскание является институтом процессуального права, во-вторых, что солидарная обязанность субъектов таможенных правоотношений (институт материального права, содержащийся в международном договоре) подлежит защите в гражданском процессуальном праве через право плательщика на регрессный иск к обязанному лицу.
Тем самым произошла подмена понятий регрессного обязательства, возникающего в связи с исполнением солидарной обязанности, и исковой формы защиты.
Поставленные истцом перед Комиссией вопросы касаются исполнения регрессного обязательства, а не способа защиты своих прав в судебном порядке (с предъявлением регрессного или иного иска). Более того, в рамках рассмотрения данного дела Коллегией Суда не исследовалось исковое заявление ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" в судебные органы Российской Федерации, не устанавливались предмет и основание предъявленных им к декларанту исковых требований.
Ошибочность в квалификации регрессных обязательств, которые следует относить к институту материального права частноправового характера, в условиях, когда и солидарные обязательства, и регрессные обязательства составляют основу обязательственного (материального) права, обусловила фактическое создание Коллегией Суда в нарушение пункта 102 Статута Суда новой правовой нормы, построенной на неверном понимании правовой сущности солидарной обязанности, возникающей на основании закона (правового акта), и регрессного обязательства как следствия исполнения солидарной обязанности.
2.4. В соответствии с пунктом 1 статьи 45 Регламента Суда при рассмотрении дела по заявлению хозяйствующего субъекта об оспаривании решения Комиссии или его отдельных положений и (или) действия (бездействия) Комиссии Суд в судебном заседании осуществляет проверку:
а) полномочий Комиссии на принятие оспариваемого решения;
б) факта нарушения прав и законных интересов хозяйствующих субъектов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных им Договором и (или) международными договорами в рамках Союза;
в) оспариваемого решения или его отдельных положений и (или) оспариваемого действия (бездействия) Комиссии на соответствие их Договору и (или) международным договорам в рамках Союза.
С учетом правовой позиции, сформулированной в решении Апелляционной палаты Суда от 7 октября 2020 г. по делу по заявлению акционерного общества "Транс Логистик Консалт" применительно к подпункту "а" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда, в делах по заявлениям хозяйствующих субъектов об оспаривании действий (бездействия) Комиссии подлежит выяснению факт наличия у Комиссии полномочия на совершение определенного действия.
Таким образом, Коллегия Суда должна была проверить все обстоятельства, предусмотренные пунктом 1 статьи 45 Регламента Суда, и сформулировать по ним соответствующие выводы. Вместе с тем в решении Коллегии Суда отсутствует анализ выполнения подпунктов "а" и "б" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда, а выводы в отношении подпункта "в" указанной нормы не основаны на фактических обстоятельствах дела и применимом праве.
На Комиссию в соответствии с Положением о Евразийской экономической комиссии, являющимся приложением N 1 к Договору (далее - Положение о Комиссии), возложена функция осуществления мониторинга и контроля исполнения международных договоров, входящих в право Союза, и решений Комиссии (подпункты 4 и 5 пункта 24, подпункт 4 пункта 43, подпункты 5 и 6 пункта 52, подпункты 2 и 3 пункта 55 Положения о Комиссии).
Следует отметить, что основная цель мониторинга и контроля заключается в проверке соблюдения государствами-членами положений международных договоров и актов, составляющих право Союза.
Анализ выполнения Коллегией Суда требований подпункта "а" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда показывает, что Комиссия не наделена полномочиями на совершение требуемого от нее истцом действия, поскольку отношения, связанные с регрессным взысканием таможенным представителем с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей, не регулируется актами права Союза.
Проверка соблюдения требований подпункта "б" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда свидетельствует, что de-facto и de-jure право на регрессное взыскание с декларанта уплаченных при исполнении солидарной обязанности сумм таможенных платежей не предоставлено таможенному представителю ТК ЕАЭС и иными актами права Союза. Как в обращении в Комиссию, так и в обращении в Суд истцом не приведены достаточные и объективные сведения о нарушении предоставленных ему именно актами права Союза прав и законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. В то же время истцом указано, что непосредственно затрагивающим его права и законные интересы является отказ судов Российской Федерации ему как таможенному представителю в регрессном взыскании с декларанта сумм таможенных платежей, уплаченных во исполнение солидарной обязанности, то есть практика применения судами Российской Федерации национального гражданского законодательства при рассмотрении конкретных споров, имеющая место в правовой системе государства - члена Союза, при отсутствии правовой регламентации данных правоотношений в праве Союза.
В решении Апелляционной палаты Суда от 3 марта 2016 г. по делу по заявлению индивидуального предпринимателя Тарасика К.П. сформулирован подход, согласно которому если с просьбой об инициировании процедуры мониторинга и контроля в Комиссию обращается хозяйствующий субъект, то conditio sine qua non (необходимым условием) для совершения Комиссией юридически значимых действий должны быть достаточные и объективно обоснованные сведения о нарушении его прав и законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных ему Договором и (или) международными договорами в рамках Союза. Факты отсутствия таких сведений, их непредставления, а равно отсутствия самого нарушения не порождают встречной обязанности Комиссии проводить мониторинг и контроль в соответствии с подпунктом 4 пункта 43 Положения о Комиссии, поскольку ex facto jus oritur (право возникает из факта).
При проверке исполнения подпункта "в" пункта 1 статьи 45 Регламента Суда, с учетом приведенного выше, следует констатировать, что отношения, связанные с уплатой таможенных платежей и установлением солидарной обязанности декларанта и таможенного представителя как солидарных должников перед кредитором в лице таможенного органа, являются публично-правовыми и регулируются нормами права Союза, тогда как иные отношения между указанными субъектами, в том числе возникающие в связи с правом обратного требования (регресса) при исполнении солидарной обязанности, носят частноправовой характер, основаны на договоре между ними и регламентированы национальным законодательством государств-членов, а не актами права Союза.
В этой связи отказ Комиссии истцу в совершении требуемых от нее действий является правомерным и не может рассматриваться как бездействие, непосредственно затрагивающее и нарушающее права и законные интересы истца, предоставленные ему актами права Союза.
2.5. Согласно пункту 41 Статута Суда вопрос о наличии компетенции Суда по разрешению спора разрешается Судом. Суд при определении того, обладает ли он компетенцией рассматривать спор, руководствуется Договором, международными договорами в рамках Союза и (или) международными договорами Союза с третьей стороной.
При этом решение Судом вопроса о своей компетенции не означает возможность ее произвольного расширения за счет любых категорий споров, а предоставляет Суду дискрецию исключительно в пределах границ, очерченных главой IV Статута Суда.
Подпунктом 2 пункта 39 Статута Суда закреплена компетенция Суда по рассмотрению споров, возникающих по вопросам реализации Договора, международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза по заявлению хозяйствующего субъекта об оспаривании действия (бездействия) Комиссии, непосредственно затрагивающего права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, если такое действие (бездействие) повлекло нарушение предоставленных Договором и (или) международными договорами в рамках Союза прав и законных интересов хозяйствующего субъекта.
Тем самым обязательными кумулятивными условиями для определения Судом своей компетенции ratione materiae на рассмотрения данного вида споров являются:
1) спор касается вопросов реализации Договора, международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза;
2) бездействие Комиссии затрагивает права и законные интересы истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;
3) правовым последствием бездействия Комиссии является нарушение предоставленных Договором и (или) международными договорами в рамках Союза прав и законных интересов истца.
Одновременно для установления компетенции Суда ratione personae и определения наличия у истца locus standi на обращение в Суд правовой статус хозяйствующего субъекта должен соответствовать признакам, содержащимся в части второй пункта 39 Статута Суда.
В настоящем деле тот факт, что данный спор не касается реализации актов права Союза, а нарушенные, по мнению истца, права и законные интересы не предоставлены ему Договором и (или) международными договорами в рамках Союза, то есть не могут быть нарушены вследствие бездействия Комиссии, мог быть установлен Коллегией Суда на стадии решения вопроса о приемлемости заявления. В этой связи Коллегии Суда следовало прийти к выводу об отсутствии у Суда компетенции ratione materiae на рассмотрение данного спора и в соответствии с подпунктом "а" пункта 2 статьи 33 Регламента Суда вынести постановление об отказе в принятии заявления истца к производству. Несмотря на это, Коллегия Суда в постановлении от 1 марта 2021 г. установила свою компетенцию по рассмотрению спора, но с оговоркой prima facie, оставив тем самым для себя возможность вернуться к данному вопросу позднее.
В дальнейшем в судебном заседании Коллегия Суда имела возможность еще раз убедиться, что:
1) данный спор не касается вопросов реализации права Союза;
2) отсутствует нарушение прав и законных интересов истца, предоставленных ему актами права Союза;
3) у Комиссии отсутствуют полномочия на принятие мер, направленных на обеспечение соблюдения и применения в государстве-члене гражданско-правовых норм, регламентирующих последующие обязательства, возникающие в связи с исполнением декларантами и таможенными представителями солидарной обязанности по уплате таможенных пошлин и налогов, поскольку регулирование указанных вопросов отсутствует в праве Союза и содержится исключительно в национальном законодательстве государств-членов.
По этим основаниям Коллегии Суда надлежало прекратить производство по делу в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 56 Регламента Суда с вынесением соответствующего постановления (подпункт 3 пункта 95 Статута Суда).
2.6. Таким образом, приняв решение от 27 апреля 2021 г., Коллегия Суда фактически создала прецедент, наделяющий Комиссию обязанностью проводить мониторинг и контроль исполнения государствами-членами в лице их судебных органов национального законодательства по вопросам, не урегулированным в праве Союза и не переданным на наднациональный уровень, то есть, по сути, вмешиваться в суверенные дела государств-членов. Для Суда же такой прецедент означает неограниченное расширение его компетенции, при котором к производству может быть принято заявление хозяйствующего субъекта, имеющее лишь произвольные ссылки на нормы права Союза, даже если нарушенные, по мнению хозяйствующего субъекта, права и законные интересы не предоставлены ему правом Союза, а регулируются исключительно национальным законодательством государств-членов.
По указанным основаниям полагаю, что принятое Коллегией Суда решение не основано на праве Союза и не способствует достижению цели деятельности Суда, установленной пунктом 2 Статута Суда - обеспечению единообразного применения государствами-членами и органами Союза Договора, международных договоров в рамках Союза, международных договоров Союза с третьей стороной и решений органов Союза.
Судья
Д.Г.КОЛОС
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ НЕШАТАЕВОЙ Т.Н.
(27 апреля 2021 года)
В целом соглашаюсь с вынесенным решением Коллегии Суда Евразийского экономического союза от 27 апреля 2021 года по делу по заявлению общества с ограниченной ответственностью "ДХЛ Глобал Форвардинг" (далее - ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг", заявитель), но считаю, что в мотивировочной части решения не нашел достаточного отражения важный вопрос о соотношении международного и национального права применительно к ситуации, сложившейся в настоящем деле.
В соответствии с пунктом 1 статьи 79 Регламента Суда Евразийского экономического союза, утвержденного Решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года N 101, заявляю особое мнение по данному вопросу.
Право Евразийского экономического союза (далее - ЕАЭС, Союз) как международной организации наднационального типа (ведет единое регулирование общественно-экономических отношений в определенных сферах) базируется на принципах и нормах общего международного права, следовательно переход от норм права ЕАЭС к нормам национального права государства - члена Союза подчиняется международным правилам взаимодействия систем международного и национального права, не может оцениваться автоматически вне этих правил. Для осуществления такого перехода в международном договоре должна присутствовать коллизионная норма, содержащая отсылку к регулированию тех или иных отношений в национальном законодательстве государства-члена.
Учитывая отсутствие такой нормы применительно к данному спору, уточним, что в рассматриваемом деле по заявлению ООО "ДХЛ Глобал Форвардинг" речь идет об отношениях таможенного представителя и декларанта в связи с исполнением публичной обязанности по уплате таможенных пошлин. Международный договор - Таможенный кодекс Евразийского экономического союза (далее - ТК ЕАЭС) - в статье 405 перечисляет обязанности таможенного представителя и, в частности, содержит норму о том, что в случае совершения таможенных операций таможенным представителем от имени декларанта таможенный представитель несет с таким декларантом солидарную обязанность по уплате таможенных пошлин, налогов, специальных, антидемпинговых, компенсационных пошлин в полном размере. Таким образом, обязанность закреплена в международном договоре.
Исходя из идеи единства прав и обязанностей в правоотношении, сошлемся на С.С. Алексеева: "Связь между правом и обязанностью в правоотношении имеет характер объективной закономерности. Субъективное право и юридическая обязанность - такие противоположности, которые вне единства (правоотношения) существовать как социальные и юридические явления не могут. Характер объективной закономерности имеет не только сама по себе связь между субъективным правом и обязанностью в правоотношении, но и сцепления между правомочиями и обязанностями. Это [...] такие связи, которые свойственны объективным закономерностям" (Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2, стр. 132).
Таким образом, обязанность не может существовать без права, а право - без обязанности; парная категория существует в одной правовой системе. Следовательно, общественные отношения, урегулированные разными системами права, - это разные правоотношения: международное и национальное. В каждом из них свои парные категории "правомочие - обязанность".
Отсюда главный вопрос в настоящем деле заключался в наличии у таможенного представителя права в случае исполнения солидарной обязанности по уплате таможенной пошлины за декларанта получить возмещение уплаченной суммы в регрессном порядке.
Из каких норм возникает это право? Учитывая, что в ТК ЕАЭС закреплены обязанности таможенного представителя, следует сделать вывод, что из этих же норм об обязанностях следуют и корреспондирующие таким обязанностям права. То есть все правоотношение, связанное с солидарной обязанностью таможенного представителя и декларанта по уплате таможенной пошлины, урегулировано в ТК ЕАЭС. Передача функций в сфере таможенного регулирования от государств - членов наднациональной организации приводит к тому, что правоотношение регулируется ТК ЕАЭС полностью. Причем коллизионная норма, позволяющая переход в национальное право, относительно данного правоотношения в ТК ЕАЭС отсутствует.
Осложняется конструкция этой парной категории еще и тем, что ТК ЕАЭС регулирует публичные правоотношения. Как известно, еще в Древнем Риме, а затем и в средневековой Европе любое нарушение частных интересов рассматривалось в аспекте частного (гражданского) права.
Именно в таком аспекте и предлагала действовать таможенному представителю Евразийская экономическая комиссия (далее - ЕЭК, Комиссия): возмещай свои потери на основе национального гражданского права и частных договоренностей.
Но начиная с XVIII века законодательство европейских государств претерпевает определенные изменения в этом вопросе: парная категория "право - обязанность" не разрывается во времени и пространстве и защищается в публичном порядке. Отсюда возник институт солидарной обязанности из закона (для ЕАЭС - из международного договора). Таким образом был преодолен разрыв между публичными и частными интересами в едином правоотношении.
При ином подходе публичная власть всегда отследит выполнение обязанности - получит налоги, пошлины, в то время как частное лицо лишится своих прав и рискует остаться без защиты, что и произошло в рассматриваемом деле (таможенный представитель уплатил около 30 миллионов рублей таможенной пошлины, но не смог вернуть потраченное, так как гражданско-правовой договор содержал положение о непризнании доначисления таможенной пошлины).
Между тем по факту в данном споре все правоотношения по уплате таможенных пошлин таможенным представителем за декларанта начинаются, развиваются и заканчиваются в региональном международном праве. Таможенный представитель и декларант не вправе предусмотреть в гражданско-правовом договоре между собой особенности исполнения публичной обязанности по уплате таможенной пошлины. Согласно праву ЕАЭС их гражданско-правовой договор может касаться только вопросов исполнения обязанностей сторон друг перед другом (пункт 7 статьи 405 ТК ЕАЭС). Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 8 февраля 2011 года N 191-О-О, уплата таможенных платежей - необходимое условие таможенного оформления товаров и транспортных средств, оно представляет собой, по существу, не гражданско-правовое обязательство, а публично-правовую обязанность; конструкция солидарной ответственности не только гарантирует удовлетворение фискального интереса государства, но и учитывает специфику договорных отношений между таможенным брокером и его контрагентом: по общему правилу, плательщиком и лицом, ответственным за уплату таможенных пошлин, налогов, является именно декларант, и только в случае, если декларирование производится таможенным брокером (представителем), декларант и таможенный брокер несут солидарную ответственность.
Отметим, что международный договор (ТК ЕАЭС) является самоисполнимым и должен исполняться обязательно в сопряжении с другими международными договорами, в том числе в области прав человека, например, статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, согласно которой "никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права", то есть любое имущество должно быть возвращено.
Без учета этих особенностей в своем ответе заявителю (письмо от 21 декабря 2020 года) Комиссия указала, что, так как в соответствии с ТК ЕАЭС отношения таможенного представителя с декларантом строятся на гражданско-правовой договорной основе, урегулирование взаимных претензий, требование компенсаций и т.д. должно осуществляться в рамках гражданских правоотношений. Тем самым Комиссия неправомерно разделила единое правоотношение на регулирование обязанности по ТК ЕАЭС и регулирование соответствующего ей правомочия по гражданскому праву государства - члена Союза.
Комиссия не учла также, что ТК ЕАЭС подразумевает возможность регресса: возникновение регрессных требований - обязательный атрибут общеправового института солидарной обязанности. Следовательно, неверен формальный подход, избранный ЕЭК, которая указала, что вопросы, связанные с правом на регрессное взыскание с декларанта сумм пошлин, налогов, уплаченных таможенным представителем в рамках солидарной обязанности, не регулируются правом Союза в сфере таможенного регулирования, но регулируются гражданско-правовым договором между декларантом и таможенным представителем в частности и национальным гражданским правом - в целом. Между тем право на регрессный иск - институт не материального, но процессуального права. Отсюда следует, что регресс - форма процессуальной защиты материальных прав истца, вытекающих из международного договора - ТК ЕАЭС.
При этом гражданско-правовой договор между таможенным представителем и декларантом не имеет отношения к возможности возврата уплаченной таможенной пошлины, так как право на регрессное требование возникает у таможенного представителя на основании нормы международного договора о наличии у него соответствующей солидарной обязанности.
Следует отметить, что права акторов международных экономических отношений, возникающие из международного договора, подлежат защите самыми разнообразными средствами - дипломатическими средствами, международными судами, исполнительными органами наднациональных организаций (это случай Комиссии), международными региональными судами (например, Судом Евразийского экономического союза), а также процессуальным правом, которое ближе всего к человеку и применяется в национальном суде. Согласно мнению Комиссии международного права ООН общее международное право основывается в том числе на практике государственных судов. В данном случае вопрос о взыскании регрессных требований должен решаться в национальном судебном процессе (декларант вправе предъявить встречные требования). Однако ссылки ЕЭК на национальное гражданское право привели к тому, что в судах ТК ЕАЭС не применяется.
Право таможенного представителя на регрессный иск, вытекающее из ТК ЕАЭС, означает, что национальные суды должны рассматривать подобные дела, опираясь на норму международного договора - ТК ЕАЭС, но не гражданско-правовой договор с декларантом, потому что все правоотношение (и правомочие, и обязанность) возникло в международном праве. Регрессное требование возникло на основе статьи 405 ТК ЕАЭС.
На возможность защиты в национальном судебном процессе указывает коллизионная норма ТК ЕАЭС о том, что отношения, не урегулированные международным договором, регулируются национальным правом: договором не урегулированы процессуальные права заявителя (пункт 1 статьи 397 ТК ЕАЭС: деятельностью в сфере таможенного дела является деятельность лиц государств-членов, связанная с оказанием услуг в качестве таможенных представителей, контролируемая таможенными органами и регулируемая настоящим Кодексом, а в части, не урегулированной настоящим Кодексом, - регулируемая законодательством государств-членов). ТК ЕАЭС не содержит норм о процессе, позволяющем предъявить регрессные требования.
Таким образом, при исполнении солидарной обязанности из закона возмещение таможенному представителю, исполнившему обязанность перед публичной властью, производится в полном объеме: он уплатил таможенную пошлину за товар, принадлежащий иному лицу - декларанту. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 27 апреля 2001 года N 7-П: "Предоставленное субъекту таможенных правоотношений правомочие доказывать свою невиновность корреспондирует его возможности принимать меры по обеспечению выполнения контрагентами имеющихся перед ним обязательств, с тем чтобы в свою очередь не утратить возможность для исполнения своих публично-правовых (таможенных) обязанностей, которое не должно обеспечиваться в меньшей степени, чем выполнение обязательств в имущественных отношениях. [...] Это, однако, не исключает, что в дальнейшем имущественные права привлеченного к ответственности субъекта таможенных отношений могут быть восстановлены путем предъявления иска контрагенту, действия (бездействие) которого повлекли наложение взыскания".
Таким образом, таможенный представитель вправе получить возмещение платежей, в то время как декларант вправе их уменьшить в случае наложения таможенных санкций, возникших по вине таможенного представителя.
Установка Комиссии на иной подход (таможенный представитель не имеет прав по ТК ЕАЭС) с самого начала разрушала интеграцию, единую политику, защиту прав человека. Следует также учитывать, что Договор о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года, согласно преамбуле, заключен в стремлении гарантировать устойчивый рост деловой активности, сбалансированную торговлю и добросовестную конкуренцию, то есть государства-члены и органы Союза призваны защищать предпринимателей и способствовать их развитию. Это говорит о том, что ТК ЕАЭС, закрепляя обязанности хозяйствующих субъектов, не может не предусматривать корреспондирующих им правомочий.
Согласно пункту 4 Положения о Евразийской экономической комиссии (приложение N 1 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года) Комиссия в пределах своих полномочий обеспечивает реализацию международных договоров, входящих в право Союза. Таким образом, Комиссия призвана следить за соблюдением ТК ЕАЭС, в котором закреплены права и обязанности таможенных представителей, в практике государств - членов Союза, а не ограничиваться проверкой регулирования обязанностей хозяйствующего субъекта, отсылая к регулированию права в законодательстве государства-члена.
ТК ЕАЭС дает хозяйствующим субъектам - как декларанту, так и таможенному представителю - равные права. В пункте 3 статьи 1 ТК ЕАЭС указано, что таможенное регулирование в Союзе основывается на принципах равноправия лиц при перемещении товаров через таможенную границу Союза. Пункт 4 статьи 401 ТК ЕАЭС гласит: "При совершении таможенных операций для таможенного представителя не должны устанавливаться менее благоприятные условия или предъявляться более жесткие требования, чем те, которые установлены и предъявляются в соответствии с настоящим Кодексом при совершении таможенных операций декларантом или иными заинтересованными лицами".
Взаимосвязанное прочтение указанных норм приводит к выводу, что солидарная обязанность по уплате таможенных пошлин возникает у таможенного представителя в связи с действиями, совершаемыми от имени и по поручению декларанта; исполнение этой обязанности возлагается таможенным органом напрямую на таможенного представителя на основании нормы ТК ЕАЭС, то есть вытекает из публичных отношений и не может зависеть от условий договора между таможенным представителем и декларантом и частноправовых норм, которым такой договор подчиняется.
Следует также учесть, что в соответствии с подпунктом 2 пункта 1 статьи 403 ТК ЕАЭС неисполнение обязанности по уплате таможенных пошлин является основанием для исключения из реестра таможенных представителей. То есть таможенный представитель в случае неисполнения возложенной на него солидарной обязанности будет исключен из реестра таможенных представителей, что приведет к невозможности продолжения предпринимательской деятельности. Таможенный представитель оказывается незащищенным и в худшем положении, чем декларант, который, возможно, и товар получит, и пошлину не возместит.
Таким образом, настоящее дело выявило ситуацию, в которой Комиссия не разобралась должным образом в обращении хозяйствующего субъекта, претерпевшего потерю своего имущества, не предприняла действий, направленных на обеспечение реализации международных договоров, входящих в право Союза, и предложила заявителю считать, что его материальные права находятся в национальном гражданском праве, в то время как все обязанности - в международном договоре.
Вряд ли с такой "неудобной позицией" можно согласиться. Ответ Комиссии заявителю должен был касаться материальных норм международного договора и отсылать к процессуальной защите по национальному праву, на деле же ЕЭК а) отослала к гражданско-правовым отношениям в материальном смысле (договорным отношениям таможенного представителя с декларантом) и б) не объяснила суть регрессных требований в процессуальном смысле. Оба положения ответа ЕЭК ошибочны. К рассматриваемому правоотношению не имеют касательства ни договорные отношения между хозяйствующими субъектами, ни гражданско-правовое регулирование в материальном смысле, потому что все правоотношение возникло и урегулировано в международном договоре, подлежащем применению в судебном процессе в национальном суде согласно личному закону юридического лица - таможенного представителя.
Судья
Т.Н.НЕШАТАЕВА
