КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 29 мая 2014 г. N 1049-О
ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБЫ
ГРАЖДАНИНА НИКИФОРОВА ИГОРЯ ВИКТОРОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ
ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПОЛОЖЕНИЯМИ ЧАСТИ ПЕРВОЙ И ПУНКТА
2 ЧАСТИ ВТОРОЙ СТАТЬИ 75 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина И.В. Никифорова к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
установил:
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин И.В. Никифоров оспаривает конституционность положений части первой и пункта 2 части второй статьи 75 УПК Российской Федерации, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют, по его мнению, произвольно осудить обвиняемого, используя свидетельские показания, основанные на предположении или слухе, когда достоверность таких показаний невозможно проверить ввиду смерти лица, на которого ссылаются свидетели, а также позволяют ограничить право стороны защиты на раскрытие информации о личности свидетеля, дающего в условиях анонимности обвинительные показания, достоверность которых вследствие этого невозможно проверить, а равно ограничить право обвиняемого на то, чтобы такой свидетель был допрошен в условиях состязательности. Заявитель полагает, что оспариваемые нормы нарушают его права, гарантируемые статьями 15 (часть 4), 17 (часть 1), 19 (часть 1), 46 (часть 1), 50 (часть 2), 55 (часть 2), 56 (часть 3) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.
2.1. Статья 75 УПК Российской Федерации в развитие статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, устанавливает, что доказательства, полученные с нарушением требований данного Кодекса, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для установления любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу (часть первая), и определяет, какие доказательства относятся к недопустимым (часть вторая). Положения названной статьи уголовно-процессуального закона служат гарантией принятия законного и обоснованного решения по уголовному делу (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 октября 2008 года N 527-О-О, от 23 июня 2009 года N 886-О-О, от 23 сентября 2010 года N 1190-О-О, от 21 июня 2011 года N 849-О-О, от 29 сентября 2011 года N 1200-О-О, от 23 апреля 2013 года N 497-О и от 17 июня 2013 года N 936-О).
При этом уголовно-процессуальный закон не содержит положений, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств - отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 955-О-О, от 20 октября 2011 года N 1423-О-О, от 11 мая 2012 года N 814-О, от 24 сентября 2012 года N 1620-О и от 24 декабря 2013 года N 2092-О).
Это относится и к случаям исследования показаний свидетелей, ссылающихся на сведения об имеющих значение для дела фактических обстоятельствах, полученные ими от определенного лица, впоследствии умершего (признанного умершим). Такие показания оцениваются судом в совокупности с другими доказательствами по делу с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности и достаточности и сами по себе не могут рассматриваться как основанные на предположении или слухе.
2.2. Содержащиеся в части девятой статьи 166 и части пятой статьи 278 УПК Российской Федерации специальные правила проведения процессуальных действий, в том числе о проведении допроса в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, относятся к числу правовых средств, используемых в указанных в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации конституционно значимых целях, в частности для обеспечения борьбы с преступностью и защиты прав и законных интересов потерпевших, свидетелей и иных лиц, оказывающих содействие в раскрытии и расследовании преступлений (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2005 года N 240-О и от 17 июля 2007 года N 622-О-О).
Возможность и необходимость использования данных средств вытекают из положений международно-правовых актов, предполагающих принятие участвующими в них государствами таких мер, которые могут потребоваться для обеспечения эффективной и надлежащей защиты тех, кто сообщает о преступлениях или иным образом сотрудничает с органами, осуществляющими уголовное преследование, а также свидетелей, дающих показания, касающиеся преступлений. Этими актами предусматривается принятие надлежащих мер, направленных на обеспечение эффективной защиты от вероятной мести или запугивания в отношении участвующих в уголовном производстве свидетелей, их родственников и других близких им лиц, включая введение таких положений, которые разрешают в надлежащих случаях не разглашать информацию, касающуюся личности и местонахождения данных лиц, устанавливают ограничения на разглашение информации о них либо правила доказывания, позволяющие свидетелям и экспертам давать показания таким образом, который обеспечивает их безопасность (статья 22 Конвенции Совета Европы от 27 января 1999 года об уголовной ответственности за коррупцию, статья 24 Конвенции ООН от 15 ноября 2000 года против транснациональной организованной преступности, статья 32 Конвенции ООН от 31 октября 2003 года против коррупции, пункт 17 Рекомендации Комитета Министров Совета Европы от 20 апреля 2005 года R(2005)9 о защите свидетелей и лиц, сотрудничающих с правосудием).
Вместе с тем указанные международно-правовые акты, подчеркивая исключительный характер предусмотренных ими специальных мер, направленных на защиту участников уголовного судопроизводства, исходят из необходимости поддержания благоприятного баланса между нуждами уголовного судопроизводства и правами его участников, с тем чтобы был сохранен справедливый характер судебного разбирательства и права защиты не были полностью лишены своего содержания, предоставляя ей, в частности, возможность оспорить утверждение о необходимой анонимности свидетеля, неразглашении его надежности и источника его сведений (пункт 19 Рекомендации Комитета Министров Совета Европы от 20 апреля 2005 года R(2005)9 о защите свидетелей и лиц, сотрудничающих с правосудием, принцип IX Руководящих принципов в области прав человека и борьбы с терроризмом, утвержденных на 804-м заседании Комитета Министров Совета Европы 11 июля 2002 года).
Устанавливаемые в статьях 166 и 278 УПК Российской Федерации гарантии обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, их родственников и близких лиц не упраздняют предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством общие правила собирания, проверки, оценки и использования доказательств, не лишают суд и участников уголовного судопроизводства, выступающих на стороне обвинения или защиты и обладающих в состязательном процессе равными правами, возможности проведения проверки получаемых в таких условиях доказательств, в том числе путем постановки перед анонимным свидетелем вопросов, заявления ходатайств о проведении дополнительных процессуальных действий, представления доказательств, опровергающих или ставящих под сомнение достоверность того или иного доказательства (часть третья статьи 278 УПК Российской Федерации). Подсудимый и его защитник не лишены также права заявить ходатайство о раскрытии подлинных сведений о дающем показания лице и о признании его показаний недопустимым доказательством в случае нарушения закона, а также использовать иные средства и способы обеспечения и защиты прав подсудимого (часть шестая статьи 278 УПК Российской Федерации).
Таким образом, оснований для вывода о том, что оспариваемые заявителем законоположения ограничивают его конституционные права в указанном им аспекте, не имеется.
Как следует из жалобы, оспаривая конституционность норм закона, свою позицию о нарушении его конституционных прав заявитель аргументирует, излагая обстоятельства своего уголовного дела, т.е., по существу, предлагает Конституционному Суду Российской Федерации оценить не эти нормы, а правоприменительные решения, что в полномочия Конституционного Суда Российской Федерации, как они определены статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не входит.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Никифорова Игоря Викторовича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН
